Состраданию меня научила Куба. Не кубинцы, а сама Куба. Она мне представилась старой, но все еще прекрасной женщиной, которую танцевали многие мужчины, начиная с испанцев и заканчивая Фиделем. Последний, в отличии от остальных, даже женился на ней. Она знала блеск, богатство и беззаботность, и доживает свой век в нищенском раю с детьми, которые пропивают ее грошовую пенсию.
Я очень сильно болела в этой поездке, но не могла лежать и все равно выходила на улицу. В один из дней мы с мужем, гуляя по улочкам Старой Гаваны, забрели в антикварную лавку. В центре роскошной когда-то гостиной на старом кресле сидел Карлос Мануэль – профессор филологии и по совместительству архивариус прошедших эпох. Мы разговорились с ним и он подарил мне старые фотографии из дореволюционных семейных альбомов и кристалл от старинной хрустальной люстры. Глядя в этот кристалл через объектив, я будто проваливалась в разные периоды жизни этой яркой и красивой, но очень несчастной женщины по имени Куба. И плакала вместе с ней, вместе со слезами отделяя жалость от безусловной ценности опыта любой человеческой жизни.
